“…”
Да, я не был отцом!
Никогда я не стану и дедушкой!
Но когда я умру,
Я хотел умереть бы во сне,
Я хочу, чтобы все
длинноногие девушки
И шикарные женщины
Тосковали по мне!
“…”
Уйти в себя. Я жду ещё подачку
Надеясь жизнь свою перебороть.
Чтоб кто-то понял, принял, разделил,
Не кров, не хлеб, не суету хлопот,
А жизнью воспаленные мозги,
В которых нынче всё наоборот.
Надежда – вера слабых, говорят.
Быть может, а быть может и не может
Но голод гложет и себе дороже
Стать средь толпы ещё одним прохожим.
Надеюсь, что они меня простят.
“..”
Я за локоть держал Нильса Бора
Дину Риду указывал дорогу
Уступил место Вячеславу Молотову
И часто ужинал с Бруно Понтекорво.
Очень много всяких знаменитостей
Вокруг мелькало. Заметно и не заметно.
Но я не лез и не хотел приблизиться.
Мне это казалось, почему то неуместным.
И я остался ими незамеченным
Как воробей, пролетевший иль насморк излеченный
ИСПЫТАНИЕ ГРЕХА.
Пройдя сквозь испытания греха
Отравленный его пьянящим ядом
Ты понимаешь так тебе и надо
Услышать безразличное – «Ха-ха!»
Произведя, в сомнении нелепом,
Поступков ежедневных дребедень,
Себя ты осознаешь человеком,
Поскольку за тобой шагает тень.
Своих грехов особый дар познанья
И тень грехов, как крылья за спиной.
Не каждому даётся испытанье
Не каждый обретает в них покой
Но всё же точит душу червь сомнений,
Когда с тобою рядом, по пути,
Вдруг некто появляется без тени
И вызывает он недоуменье
Не человека встретил – приведенье
Безгрешное. Его господь простит?
ЗНАМЕНЬЕ.
Когда же ты свалишься с крыши,
Где встретишься с черным котом,
Ты голос знаменья услышишь,
Но всё это будет потом.
Сначала ты лезешь на крышу,
В надежде увидеть простор.
И только летучие мыши
Тебе закрывают обзор.
Но небо и яркие звезды,
Приветливая луна,
Полночный пленительный воздух,
Лишают, порою, ума.
Ума, что привычно расчетлив,
Ума, что от бед бережет,
Ума, что, обычно, работник
На службу с собою несёт.
Он, ум, безнадёжно заботлив
И думает он обо всём,
В надежде, что всё предусмотрит.
Но всё это будет потом.
Ты лезешь упрямо на крышу,
Не зная, что ждет тебя там.
Ты голос знамения слышишь.
Но светит в окошко луна.
Когда же ты свалишься с крыши,
Где встретишься с черным котом,
Ты голос знаменья услышишь,
Но всё это будет потом.
Потом, когда свалишься с крыши
И боль от ушибов пройдёт
Ты голос знаменья услышишь:
«Не лазай туда, идиот!»
—
Андрей Гвоздиков